'Павел Прохоров Ос'воение ресурсов северных морей необходимо базировать на детальном картографировании их донной структуры, чтобы упредить негативное воздействие человека на морскую экосистему
Фото: MAREANO/HAVFORSKNING SINSTITUTTET
ото: MAREANO/HAVFORSKNING SINSTITUTTET
Развитие северных регионов – главная цель внутренней политики, которую реализует норвежское правительство. Ее локомотивом и основным источником инвестиций становится разработка новых месторождений в северных морях. При этом власти гарантируют сохранение окружающей среды и традиционных промыслов, таких как рыболовство. «Мы не выбираем между рыбой и нефтью, окружающей средой и нефтедобычей. Когда они развиваются бок о бок, всегда требуется находить баланс», – сформулировал позицию страны премьер-министр Йенс Столтенберг. Но для нахождения баланса интересов нефтяников, рыбаков, экологов, да и всего населения северных губерний требуются основательные исследования огромных акваторий. И решение проблемы лежит на морском дне, доказывают норвежские ученые.
Доплыть до Марса[]
Вся история Норвегии связана с морем, и, казалось бы, никто лучше норвежцев не знает свои моря. Всем известно, что норвежцы – отважные и умелые моряки. Морские владения страны почти в семь раз превышают ее территорию, а на шельфе находятся главные источники норвежского благосостояния – нефтегазовые месторождения. Рыболовство тоже является одной из важнейших отраслей экономики, хотя доходы от продажи морепродуктов многократно ниже, чем от нефти и газа.
Тем не менее до 2006 года норвежское побережье считалось одним из самых малоизученных, по крайней мере если сравнивать с такими европейскими государствами, как Германия или Нидерланды. Конечно, ученые прекрасно знали структуру морских течений и вели тщательный учет популяций промысловых рыб, но возможностей для изучения морей как единых биосистем им не предоставлялось. Подобные проекты государство просто не финансировало, поскольку не видело в них необходимости. Но пять лет назад стартовал проект Mareano, реализация которого превратила норвежцев из аутсайдеров в мировых лидеров в области морской картографии. «Парадоксально, что поверхность Марса была изучена лучше, чем дно наших собственных морей. Была поставлена задача начать осваивать норвежское побережье и морские пространства на основе целостных знаний, основанных на комплексных исследованиях. Институт исследования моря (ИИМ) перешел от изучения отдельных видов рыб к исследованию морских экосистем. Потребность в знаниях о том, что в действительности находится на морском дне, постоянно росла», – объяснила необходимость запуска Mareano заместитель министра рыболовства Кристине Грамстад. «В результате разведки нефти и газа мы получили отрывочные сведения о том, что находилось под дном. Но по-прежнему слишком мало знали о том, что находилось на самом дне. Как оно выглядит, какие животные там обитают и какие следы оставила на нем человеческая деятельность», – на эти вопросы, по мнению Грамстад, и предстояло ответить ученым.
Под аккомпанемент шторма
«Тому, что проект начался не так давно, есть объективные причины: у Норвегии длинная береговая черта с очень сложной топографией – множеством островов, фьордов и проливов, а вдобавок огромные размеры прилегающих акваторий. Кроме того, методы, с помощью которых проводятся детальные исследования морского дна, появились сравнительно недавно», – поделилась сотрудник ИИМ Анне Хелене Таннберг. Она стала первой из участников Mareano, с кем я познакомился еще на берегу – в аэропорту северного городка Будё. Нам надлежало лететь на Лофотенские острова, чтобы присоединиться к группе исследователей и выйти в море на научном судне G.O.Sars. Путь на борт судна оказался, однако, куда короче: оно стояло в порту Будё. Оказалось, сильный шторм в районе Лофотен не позволял выполнить картографирование в штатном режиме, так что команда и исследователи с нетерпением ожидали улучшения погоды и выхода в море. Мне было от чего расстраиваться: и красивейших островов не увидел, и вместо моря пришлось сидеть на берегу.
Но время ожидания прошло быстро, поскольку нужно было не только ознакомиться с программой выхода в море, но и сдать зачет по технике безопасности. Старший офицер судна провел меня и еще одного экзаменуемого по всем служебным помещениям и каютам; не спускались мы лишь в машинное отделение – там посторонним делать нечего. Помимо правил нахождения на верхней палубе и в помещениях повышенной опасности надо было запомнить, как вести себя при чрезвычайных происшествиях. В частности, допущенный на судно должен знать все доступные пути выхода на верхнюю палубу в случае пожара. После сдачи зачета выяснилось, что у меня отсутствует необходимое медицинское свидетельство. Поэтому руководителю исследовательской группы Лис Линдал Йоргенсен пришлось везти меня на осмотр к морскому врачу. Слух, зрение, давление и другие параметры оказались в норме, а полученный документ – действителен в течение целого года. Правда, в нем указано, что находиться на норвежских судах мне можно только в качестве журналиста.
Научный интернационал[]
На судне оказались еще два иностранца. Эдвард Кинг – геолог из Канады, который обрабатывает показания эхолотов, зондирующих профиль морского дна. Многолучевые акустические устройства позволяют не только отслеживать рельеф, но и синтезировать трехмерное изображение дна. «Норвежцы, наверное, лучше других научились создавать оборудование для подводных геологических работ. Зато канадцы преуспели в алгоритмах обработки данных», – уверен Кинг. Он уже несколько лет работает в Норвегии, но на G.O.Sars попал впервые. На этот раз из-за штормовой погоды исследовательская группа оказалась неполной: обычно помимо биологов и геологов на судне работают гидрографы и химики, которые изучают образцы воды и грунта. В их распоряжении имеется пробоотборник (внешне напоминает ковш экскаватора), а также целый набор траловых снастей. Кроме того, на судне есть оснащенные лаборатории для первичного анализа собранного материала.
Лофотенские острова красивы в любое время года
Лофотенские острова красивы в любое время года
Фото: Павел Прохоров
А история Андрея Воронкова довольно типична для российского ученого, оказавшегося за границей. Он работал в Зоологическом институте РАН в Петербурге, где изучал морских моллюсков. В советское время успел побывать в экспедициях на Дальнем Востоке и в арктических морях. Но в «лихие девяностые» зарабатывать знаниями о морском животном мире стало невозможно. Андрей бросил науку и устроился работать фотографом в рекламное агентство. К счастью, он поддерживал связи с институтом, куда однажды пришло предложение о стипендии на обучение в норвежском университете. Деньги даже по российским меркам были небольшие, но желание заниматься любимым делом победило. Так Воронков оказался в Трумсё, где находится не только самый северный в Норвегии университет, но и филиал ИИМ (головной офис учреждения работает в Бергене). В институте открылась вакансия инженера-биолога в проекте Mareano, и Андрей оказался лучшим кандидатом.
«На судне постоянно присутствуют иностранцы, иногда здесь чаще слышишь английскую, чем норвежскую речь», – отмечает Воронков. В его распоряжении «глаза» проекта – подводная телевизионная камера, которая позволяет разглядеть донных обитателей моря размером всего в пару сантиметров. Найти подходящее место для установки телекамеры бывает очень сложно. Дно в районе Лофотен обрывистое, глубины – от 200 до 2,5 тыс. м. Аппарат опускается на дно на специальных треногах, напоминающих клешни краба. После того как камера установлена на дне, судно должно удерживаться на месте, что требует от капитана и команды отменных навыков судовождения. Ведь в условиях сильного шторма даже на пятипалубном G.O.Sars ощущается сильная качка.
Любопытство за госсчет[]
В советское время ученые шутили, что занятия наукой – это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет. Участники Mareano с гордостью рассказывают о том, как им удалось найти ранее не встречавшихся морских животных (для некоторых пока даже не придуманы названия). Однако, глядя на дорогостоящую аппаратуру и горящие глаза исследователей, все-таки задумываешься над тем, насколько необходимы сегодня столь детальные знания о подводной жизни. Аналогия с полетами на далекие планеты выглядит совсем не надуманной.
Подводная камера внешне напоминает морского обитателя
Подводная камера внешне напоминает морского обитателя
Фото: Павел Прохоров
Но оказывается, что результаты проекта могли быть востребованы еще в то время, когда в Норвегии начался нефтяной бум. «В Северном море мы опоздали с отслеживанием природных изменений. В арктических морях есть шанс их упредить, – говорит Анне Хелене Таннберг. – Очень важно собрать все данные до того, как начнутся разведка и добыча нефти и газа. Ведь арктические моря очень уязвимы к внешнему воздействию».
Действительно, норвежские нефтяники считают район Лофотенских островов очень перспективной провинцией. Их поддерживает правящая Рабочая партия, однако входящие в правительство социалисты и центристы выступают против разведки и добычи нефти и газа в этом районе. Ведь Лофотены не только богаты рыбой, но и являются излюбленным местом для туристов. Чтобы избежать раскола в правительстве, чреватого потерей власти, Рабочая партия согласилась отложить обсуждение возможности нефтедобычи в этом ареале до следующих парламентских выборов. А за это время ученым предстоит создать вокруг островов морские заповедники, где исключена какая-либо производственная деятельность. Необходимо, например, сохранить коралловые рифы, в которых обитают моллюски, креветки и другие глубоководные животные. «Детальное картографирование дна этих акваторий необходимо в том числе в интересах рыболовной отрасли», – уверена Лис Линдал Йоргенсен.
И действительно, жизнь на суше без подробных географических карт представить невозможно. На них нанесены особо охраняемые природные ареалы, которые называются заповедниками или национальными парками. Определены места, где развивается промышленность и ведется другая хозяйственная деятельность. Норвежцы осознали, что такой же подход необходим и в отношении морских богатств. «Нефть и рыболовство – это ведь важнейшие отрасли нашей экономики», – констатирует Линдал Йоргенсен. Нужно ли говорить о том, насколько норвежский опыт может быть востребован и в России, прежде всего в Арктике? Несмотря на установленные морские границы, экосистема Баренцева моря неделима.
Мне все-таки удалось побывать на Лофотенах. Судовой катер доставил меня на один из островов, где осенний дождь ничуть не мешал любоваться природой. И как здорово снова почувствовать под ногами землю после нескольких дней морской болтанки!
Будё – Лофотенские острова – Санкт-Петербург